Одинокий в ночи

…В гитаре была то ночная дорога,
то битва,
то злая веселость,
а то
колыбельная песня.
Гитара металась
В ней слышалось то нетерпенье,
то шелест волны,
то орлиный
рассерженный клекот,
зубов холодок
и дрожанье плечей
оголенных.
Задумчивый свет
и начало
тяжелого ритма…
Гитара
смеялась!..

Роберт Рождественский

«Памяти гитариста»

…Администратор филармонии Натали дозванивалась до него долго. Сашка отдыхал. Рядом с ним отдыхала бронзово-загорелая искусственно-платиновая блондинка.

Телефон к его творческому отдыху относился нелояльно. Смолкать он никак не собирался. Продолжить досуг можно было единственным способом – ответить на настырно-неделикатный звонок.

— Сашка, крокодил сиреневый. Ты, мать твою, скулил сколько, что тебе нужна работа. Если в течение часа не позвонишь Певице, хрен тебе будет, а не работа.

Натали училась в институте культуры. И соответственно образованию объяснила Александру Львовичу, как она будет с ним обращаться в случае не адекватных ее усилиям действий.

Сашка представил сиреневого крокодила, похожего на сюрреалистический глюк из мультяшного культового бреда. Действия Натали с помощью творческого воображения он представил еще отчетливее. И потянулся к бессовестно оборвавшему романтическое свидание телефону. Работа ему была нужна.

Певица сама взяла трубку.

— Я по поводу работы. Вам гитарист нужен?

— Мне хороший гитарист нужен.

— Я — хороший гитарист.

Александр Львович гитаристом был замечательным. Это признавал даже руководитель заслуженного и обласканного советским правительством коллектива, из которого хороший гитарист не так давно с треском вылетел. С руководителем они не сошлись по некоторым позициям оплаты труда. Если без напыщенности – не поделили добычу.

Трубка индифферентно молчала. Сашка понял — инициативу нужно брать в свои руки.

— Так я сегодня на репетицию прихожу?

— Скажите, Вы беленький или черненький? Дело в том, что…

Александру не нужно было объяснять, в чем дело. Певица была жгучей брюнеткой и косила под цыганское происхождение. И коллектив подбирала соответствующий имиджу.

— И Вы таки верите, что человек с фамилией Лейдерман может быть беленьким?

Вечером Сашка уже настраивал свою гитару под цыганско-лирические переборы.

Через месяц, всучив взятку какому-то большому дядьке из ОВИРа, Певица оформила документы на выезд в страну загнивающего капитализма замечательному гитаристу с «невыездной» фамилией Лейдерман.

Были гастроли в Европе и США, в Австралии и Африке. Был напряженный график и тучи поклонниц. Беленьких, черненьких и в разноцветную полосочку. Одна танцовщица варьете обещала подарить Сашке наследника. Но в последний момент передумала и укатила на очередные гастроли.

Мама Софа за сына переживала. Суетилась с невестами, музыкальными девочками из хороших семей. От невест Александр Львович легкомысленно отмахивался. У него уже была одна – его гитара. Верная, чуткая и все понимающая.

А затем несколько привядшая Певица сообщила коллективу, что уходит на покой. Будет выращивать в собственном питомнике элитных собачек.

Сашка вернулся домой. Он успел вовремя. Мама Софа, так и не успев женить своего непутевого сына, тихо сгорела за три месяца.

Он запил. Раньше у него не было такой возможности. Не было времени. И была работа, которая это время поглощала без остатка. Теперь же возможность широко расправила крылья.

Работу он нашел в дорогом кабаке. Часто срывал музыкальное сопровождение элитных пьянок в связи с невыходом на работу. Хозяин грозился его уволить, но не увольнял. Сашка был хорошим гитаристом.

Он играл жующим челюстям «Владимирский централ» и «Мурку», «Ты ж мене пидманула» и «Зайка моя». Завсегдатаи дорогого кабака редко заказывали Музыку. Он по ночам играл ее Ирке.

Веселая и бесшабашная девчонка, отвязанная и дерзкая, она давно уже превратилась в обвешанную своими и чужими детьми уставшую тетку. Замороченную вечной нехваткой денег и погоней за грошовыми подработками. В молодости Ирка вечно отмазывала Александра Львовича от прилипчивых поклонниц. Часто девицы подолгу жили в ее доме, выжидая появления скрывающегося от них кумира. Сашка упорно называл Ирку сестрой. Поклонницы часть обожания своего кумира переносили на близкого ему человека. А у нее не хватало совести выгнать их в чистое поле. Иногда поклонницы Александра Львовича все же вылавливали.

Сашка ругался и грозился в отместку выдать Ирку замуж за скучного и богатого знакомого бизнесмена, который ей запретит танцевать. И будет кормить рыбой «фиш» и штруделями. И тогда она станет толстой и важной многодетной матроной.

…У Ирины никогда не бывало днем свободного времени. Детям нужно было делать карьеру. Радость возиться с внуками они предоставляли бабушке.

Иногда, отработав в кабаке полночи, Сашка тихонько скребся в окно старого дома.

Ирка выносила во двор, в беседку под виноградом, старую турку. Они варили ароматный кофе на такой же старой газовой плите. И Сашка играл композиции из репертуара Джимми Хендрикса и Карлоса Сантаны, Эрика Клэптона и Виктора Зинчука. Ирка просила сыграть «Одинокий в ночи».

Александр Львович играл, склонив над грифом старенькой дорогой гитары поседевшую, слегка хмельную голову. Играл без надрыва, словно разговаривая с подругой Ириной Михайловной, постаревшей уставшей женщиной о бесконечном одиночестве среди людской толпы, о несбывшихся надеждах. Гитара плакала. Она пела реквием двум не сложившимся одиноким судьбам…

… Он еще слышал, как треснула под «гриндерами» гитара. Посторонние звуки вносили диссонанс в звучание Музыки. Она осталась, чтобы проводить его из нелепой жизни туда, где звучат иные гимны.

Музыку мешал слушать треск ребер и тупой, не прекращающийся мат. И глухие удары, которые отдавались безумной, нечеловеческой болью в измученном и переставшем принадлежать ему теле. Звук был похож на рваный ритм кубинских бонго.

А затем наступила тишина. И тени двигались бесшумно, как на мониторе при выключенных колонках. А Музыка осталась. И спокойно можно было уходить. Уходить, потому что жить с этой болью он уже не мог…

… На поминки Сашкин хозяин привез много дорогой крепкой выпивки. Не сильно избалованный элитными напитками народ загомонил, загудел. Ирка видела радостно поблескивающие в предвкушении банкета хмельные глаза. Сашкин диск лежал на стареньком музыкальном центре. Сверху.

Она поставила «Одинокий в ночи».

Хозяин кабака, в котором не так давно играл замечательный гитарист Александр Львович Лейдерман, с трудом обогнув стол, пробрался к ней ближе.

— Выключи ты эту хрень. Давай лучше Верку Сердючку. Саша веселый был человек. Он не обидится…