— Смотри-ка, — сказал я. – Дохлый мент…
Мы подошли поближе. Он лежал на животе, подогнув под себя одну руку. Фуражка валялась рядом. Левый погон был выдран с мясом, а китель настолько измазан, будто по нему промаршировала рота солдат.
— Я его знаю, — сказал мой братец Игорь. – Это местный участковый. Он как-то раз заходил к маме на работу.
— Бандитская пуля? – спросил я.
— Да он просто нажрался, как скотина…
Игорь наклонился и перевернул его на спину. Нас обдало водочным ветром. Парень оказался совсем молодой. Лет двадцати пяти.
— Давай у него пистолет заберем, — сказал я.
— И что? Бандитам продадим?
Мне просто хотелось пострелять из настоящего оружия. Но предложение брата оказалось ещё интереснее. Правда, можно было сначала пострелять, а потом продать.
— Нет у него никакого пистолета, — сказал Игорь. – Он его потерял наверно. Или просто пьяницам не дают оружие.
— Что делать будем? Может, вызвать милицию?
— Да ну его! Сам проспится…
— Пойдем тогда в другую парадную? – спросил я.
— А здесь-то кто мешает?
Мы расстегнули ширинки и сделали то, что собирались. Потом вышли на улицу. Игорь достал сигареты. Через пару месяцев ему исполнялось шестнадцать. Он уже смолил во всю. Мне только недавно исполнилось восемь. Я пробовал курить. Но в привычку это вошло намного позже.
— Завтра мне Женя подгонит пару новых кассет «Гражданки», — сказал Игорь, прикуривая.
— Здорово, — ответил я.
Мы подошли к проходной электротехнического института. Вахтерша курила на улице. Это была пожилая тетка в синих рейтузах и голубом берете десантника. Берет остался от сына, который погиб в Афганистане года три тому назад.
— Вас мать обыскалась, — сказала она. – Два часа шляетесь уже.
Мама работала кассиром в институтском буфете. После школы мы с братом приезжали сюда, обедали, а потом все вместе ехали домой, когда у мамы заканчивалась смена. Сегодня мы задерживались. У заведующей буфетом был юбилей.
— Гуляли, — сказал Игорь.
— Гуляли, — повторила вахтерша. – А мать нервничать должна…
Мы прошли через проходную.
— Постой-ка, — остановила меня вахтерша. – Подойди…
Я подошёл.
— Хочешь, покажу кое-что?
— Хочу, — сказал я, хотя мне было все равно.
Она скинула спецовку и протянула мне дряблую руку.
— Щупай. Вот здесь, у локтя…
Я дотронулся пальцем до обвисшей кожи. Там было что-то тонкое и твердое.
— Сильнее, — сказала вахтерша.
Я потрогал. На ощупь это был какой-то небольшой, кривой штырь, свободно плавающий под кожей.
— Гвоздь, — сказала вахтерша. – Уже тридцать лет в руке… Лихо?
Я догнал Игоря. Мы пошли по территории института к зданию буфета. Братец спросил:
— Чего она хотела?
— Гвоздь мне показала, — ответил я.
— А больше ничего не показала?
— Да нет, — сказал я и пожал плечами.
Я взял Игоря за запястье и посмотрел на его «электронику». Был девятый час. В другие дни мы приезжали домой не позднее семи.
В обеденном зале был накрыт огромный стол. Столько жратвы и пьяных рыл я не видел ни разу в жизни. Юбилярша сидела во главе, подперев пухлым кулаком килограммовую щеку. К нам подошла мама. Она оказалась трезвая, и это меня дико обрадовало.
— Скоро поедем, — сказала она шепотом. – Идите в кладовку, я вам вкусненького сейчас принесу.
Мы пошли мимо стола. Водки было раз в пять больше, чем гостей. Потом я увидел огромный торт, черную икру и бутылки шампанского. Икру я видел вживую второй раз. В магазинах не было ничего, кроме морской капусты и озверевших продавцов. А за водкой люди выстаивали очереди по два часа. Однажды я своими глазами видел, как алкаши пробили голову парню, когда он попытался в давке пролезть вперед.
Мне стало тошно от пьяных рыл, улюлюкающих в мою сторону. Я решил, что если кто-то попытается потрепать меня по щеке, я вцеплюсь в него зубами. Игорь стащил со стола голубую пачку «Аэрофлота» и мы вошли в кладовку. Здесь потрясение повторилось. Кладовка тоже оказалась завалена жратвой и выпивкой. Похоже, отсюда и таскали к столу, когда там заканчивалось. На полу стоял ящик водки и несколько коробок шампанского. На столе – еще один торт. Икра, колбаса, конфеты, несколько блоков сигарет…
— Можем всё это сожрать, — сказал Игорь. – Только на это нам полгода понадобится…
Он заржал, взял баночку импортных маринованных корнишонов и со всей дури шарахнул её об стену. Брызнуло во все стороны.
— В угол попадешь? – спросил я и запустил в стену банку красной икры.
Игорь ответил очередью сырых яиц. Я попытался сломать пополам палку копченой колбасы, но ничего не получилось. Она была твердой, как кусок дерева.
— Получи, фашист гранату! – крикнул братец и запустил в потолок бутылку шампанского. На нас полилось сверху. Я захохотал и пнул торт. Он был такой здоровый, что у меня застряла нога.
Это было настоящим безумием. Я сошел с ума от эйфории и дикой дозы адреналина. Я топтал и швырял во все стороны эту фантастическую жратву, Игорь от меня не отставал. Прошло всего пять или десять минут, а кладовка выглядела так, будто по ней дал залп крейсер «Аврора» из всех своих орудий. Мне стало противно и стыдно.
— Пойдем, — сказал я Игорю.
Мы вернулись в обеденный зал. Пьяная в хлам юбилярша таскала за волосы какого-то мужика. Я увидел маму и подошёл к ней.
— Поехали? – сказал я.
— Всё-всё, едем, — ответила она. – Сейчас они все тут передерутся…
Мы пошли мимо старых, ленинградских домов к трамвайной остановке.
— Я вам вкусненькое захватила, — сказала мама. – Дома съедите…
— Смотри. – Игорь дернул меня за руку.
Я быстро посмотрел по сторонам и вдруг увидел. Из парадной выносили на носилках накрытое тело. Из-под простыни торчала скрюченная рука в сером кителе. Напротив парадной «Рафик» скорой помощи и милицейский уазик устроили фейерверк вспышками мигалок. Менты напряженно покуривали в стороне.
У меня в желудке заворочалось что-то чужеродное. Я отвернулся.
Дома ничего не изменилось. Сплошная нищета и пьяный батяня, храпевший в своей комнате на обгорелом матрасе. Мама вытащила из сумки бумажный сверток. Там оказались бутерброды с икрой, копченой колбасой и красной рыбой. Я откусил от бутерброда с черной икрой. Вкус мне совсем не понравился.
Кирилл Рябов