Сквозь сон я слышал, как Юния ходит по квартире и собирается. Вот она готовит завтрак, бренчит чем-то на кухне, щёлкнул электрочайник, в чашки с пакетиками чая полился кипяток. Ласковый, убаюкивающий звук. Я подтянул одеяло и начал проваливаться в приятную, утреннюю дремоту. Юния вошла в комнату.
— Вставай, ляля, я уже одеваюсь.
Я пробормотал, не открывая глаз, что никуда не хочу и буду спать. Она разложила на журнальном столике целую пригоршню баночек с косметикой и стала краситься. Это я тоже слышал.
— Ты встаешь?
— Рано ещё.
— Ничего не рано. Опять проспишь весь день, и никуда не съездим…
Голос недовольный. Я открыл один глаз. Юния сидела за столом и красила губы. Надо вставать. Я ещё несколько дней назад обещал, что мы съездим, и всё время находил повод отложить. Сегодня точно не отвертеться. Юния настроилась решительно. Я выбрался из-под одеяла, почесал щетину на подбородке. Волосы растрепанные. Глаза опухшие.
— Сколько сейчас? – спросил я.
— Поздно уже, надо спешить.
Посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Ого! Я думал, ещё нет и девяти. За окном пасмурно, падает снег. Ветер несёт его вдоль улицы. Слышно, как буксуют машины. Не больно-то хочется выходить туда.
— Иди, я тебе там завтрак приготовила.
Я вышел на кухню. Следом вышла Юния, поставила на стол тарелку и положила в неё пельмени. Крутой завтрак. Самое то, если валишь лес или работаешь на шахте. А я-то бездельник. Ну ладно, время почти обеденное. Сел и стал есть. Пельмени «Ленинградские», мы тут все патриоты своего болота.
Потом я умывался и чистил зубы. Юния, уже одетая, нетерпеливо расхаживала из угла в угол. Мне спешить не хотелось. Я сел у окна и закурил «Соверен».
— Опять свои вонючки смолишь, — проворчала Юния.
— Посмотри-ка, как до Пушкинской добраться, — сказал я. – Не помню уже.
Она села за компьютер.
— Это рядом с площадью Восстания. Пушкинская десять?
— Ну да, десять.
— Арт-центр какой-то. Это то?
— Ага.
Пушкинская улица, дом десять – культовое место для многих неформалов. Но я там был один раз всего, сто лет назад. А учитывая, что память у меня девичья, так сказать, да и отягощена топографическим критинизмом, считайте, что это место мне не знакомо. У нас там было небольшое дело. Пару недель назад в городе проходил фестиваль независимого кино «Дебошир-фильм». Бывший одноклассник Юнии режиссер Сергей Руденок прислал туда свой фильм, экранизацию рассказа Чарльза Буковски, но на русской почве. Ему там присудили диплом за какие-то заслуги, и он попросил Юнию забрать его и прислать. Сам он живет на другом конце страны, можно сказать в будущем. Разница в часовых поясах пугает.
Я затушил окурок и стал одеваться. Штаны, кофта, шарф, шапка, куртка. И все равно, стоило глянуть в окно, и меня пробирала дрожь. Весь этот снег и ветер мне не по душе. Никогда не любил зиму. Мне бы на юге жить. Ещё и зуб разболелся от этой сырости, от этой промозглости. Сердце тоже подводить стало. Всё от дешевого курева и выпивки, плохой пищи. Нет уж, когда-нибудь я точно соберу манатки и свалю жить куда-нибудь на юг. Где шарфы и шапки мне будут не нужны. Буду бегать по утрам и пить свежевыжатые соки. Так-то, ребята.
Только мы вышли на улицу, и тут же сырой ветер полез кусаться во все прорехи в одежде. Я начал ворчать. Мне моментально стало холодно. Штаны у меня тонкие, летние, а подштанники я никогда в жизни не носил. Не то чтобы стеснялся, просто как-то руки не доходили пойти да и купить.
— Ну тихо, тихо, — сказала Юния. – Купим тебе штанишки, куртку новую. Только сначала диплом заберем.
— У меня зуб болит, — хныкал я. – И сердце. Ноги замерзли, кошмар!
Короче, вёл себя как ребенок, которого мама тащит утром в детский сад, а он домой хочет, мультики смотреть.
По сугробам мы доковыляли до трамвайной остановки. Пару раз я провалился, чуть ли не по колено. Вспомнил добрым словом нашу замечательную губернаторшу. Прошлой зимой, когда кучи снега в центре достигали третьего этажа, эта дамочка обещала, что никогда в жизни такое больше не повторится. Снег будут убирать пять тысяч машин и десять тысяч дворников. А сосульки будут сбивать лазером. Я тогда подумал, чего мучиться? Поднять в воздух звено бомбардировщиков и долбануть по городу. Дешево и сердито. Ни сосулек, ни снега. А если кто начнет жаловаться, поднять второе звено и долбануть ещё раз.
Трамвай подошёл сразу. Пол в салоне, как каток, холодно, будто в морге. Кондуктор лихо подкатил ко мне, словно на коньках. Содрал три шкуры, дал билетик и уехал. Лучше бы пачку курева купил и пешком добрался до метро, чем платить эти деньги, за тряску в ледяном гробу на колесах. Ладно, поехали.
У метро мы зашли в торговый центр. Мне нужно было заплатить за интернет. Касса находилась в сувенирном отделе. Пока я заполнял квитанцию, Юния присмотрела декоративный фонтанчик, от которого шёл пар.
— Там кипяток, что ли? – спросил я.
Она пожала плечами. Я сунул в воду палец. Вода оказалась холодной.
— Может, тут подштанники можно купить? – спросил я вяло.
— Купим-купим, сначала диплом заберём.
Мы спустились в метро, промчались по его тоннелям, с шумом и свистом, и вылезли в центре города. У выхода, прямо передо мной, женщине, раздающей рекламные листовки, на голову свалился ком снега. Она невозмутимо отошла в сторону. Тут же на это место рухнул кусок льда.
— Где лазеры? – возмутился я.
— А вот как в Финляндии? – сказала Юния. – Там же людям сосульки на голову не падают?
— Так то — Финляндия, — отозвался я.
Мы двинулись по улице. Зуб у меня по-прежнему болел. А ноги одеревенели от холода. Одно слово: бррррр. Нужный нам дом, мы нашли быстро. Вот только возникла проблема, с тем как попасть туда, куда нам нужно. Здесь имелся вход в отель, в продуктовый магазин и в магазин, где продавалась одежда из конопли. А где арт-центр? Или как он там называется? Может, в отеле квартируются?
— Позвони куратору, спроси, как к ним попасть, — сказал я.
Юния достала мобильник. Потом убрала.
— Не отвечает. Может, спит?
Я смотрел по сторонам. Ничего не изменилось. Снег, сосульки, размером с гигантские морковки, свисающие с крыш. А дипломы-то где дают? Кстати, про сосульки. Глядя на них, я представил, что если такая хреновина, с разгону, войдёт в макушку, то вылетит она прямо из задницы, ни секунды не задерживаясь.
Юния дернула меня за рукав. В подворотню заворачивала машина.
— Может, там?
Следом за машиной мы заскочили во двор, и тут же за спиной плотно щёлкнули створки ворот. Двор, как будто сохранился со времён блокады. Всё тот же снег под самые окна, ничего нового. В центре стоял охранник в камуфляже. Задрав голову, он размахивал руками. Сверху слабо сыпалось. Кто-то там пытался скинуть вниз снег или сбить сосульку.
— Вперёд! – скомандовал я.
Мы пересекли двор и уткнулись в забор. За забором была узкая тропинка, железная дверь и подворотня. Всё обклеено афишами, имевшими весьма эпатажный вид.
— Кажется, нашли, — сказал я.
В заборе обнаружилась калитка, и она была открыта. Мы прошли сквозь подворотню. Дальше был совсем маленький дворик и небольшое строение.
— Это и есть, наверное, — сказала Юния.
Мы зашли внутрь. Юния заглянула в каморку охранника.
— Не подскажите, где тут дебошир-фильм? Нам надо забрать документы.
Из коморки вышел, шаркая, помятый, седой мужичок. Он что-то забормотал, вяло жестикулируя.
— Что-что? – спросила Юния. – Куда, вы говорите?
— В подворотню! – выкрикнул охранник. – А там железная дверь!
Голос противный. У меня ещё сильнее заныл зуб.
— Странный какой-то, — сказала она.
— Наверное, какой-нибудь авангардный художник. Картины фекалиями рисует.
Мы разыскали железную дверь. Рядом с домофоном висел список организаций, с кодами. «Дебошир-фильм» я нашел сразу. Набрать не успел.
— А там выходной, — раздался сзади голос.
Мы оглянулись. Три девушки. Хохочут чего-то.
— У них выходные в понедельник и вторник. Нас не пустили.
Я посмотрел на Юнию. Потрепал её по щеке.
— Ну что ж ты не узнала-то заранее?
Обидно было тратить время впустую.
— А сегодня точно понедельник или вторник? – спросил я вдогонку у девушек.
— Ещё как! – хохочут в ответ.
Двинулись назад. Только теперь калитка оказалась закрыта. Я её подёргал, потом нажал на кнопку домофона.
— Слушаю, — ответил голос.
— Выпустите нас.
— А вы откуда?
— Из арт-центра.
— Сами выбирайтесь.
Связь отключилась. Я посмотрел на Юнию. Вот так номер! Ломать теперь что ли эту калитку? Был бы я шахтером или лесорубом. Было бы у меня побольше злости и дерзости.
— Через забор лезть теперь?
Юния вдруг встрепенулась.
— Ой, туда кто-то вошёл.
— Куда?
— В эту дверь. Давай позвонимся, спросим?
А правда, чего это мы.
Я набрал номер и нажал вызов. Ответили сразу. Дружелюбный, мужской голос.
— Да-да?
— Мы пришли за дипломом, — сказала Юния.
— Заходите, — ответили нам, даже не выслушав, кто мы и за каким дипломом.
На втором этаже нас встретил лысый парень, с маленьким личиком.
— Что за фильм-то? – спросил он.
Юния назвала. Я повторил. Парень провёл нас в кабинет, а сам зашел в каморку и стал там искать. Что-то упало.
— Ой, — сказал он удивленно и радостно. – А, вот и ваш диплом.
Он отдал его нам. Само дружелюбие и жизнерадостность.
— Где-то надо расписаться? – спросила Юния.
— Нет, — качнул он головой.
Мне хотелось тут немного задержаться. Тепло, музыка красивая. Ноги стали согреваться. Но пришлось уйти. Задержаться на чашку чая он нам не предложил. Мы снова оказались на улице. Та же калитка. Тот же домофон. Я нажал кнопку.
— Да?
— Выпустите нас, пожалуйста.
— А вы откуда?
— Из арт-центра.
Та же песня.
— Через Лиговский уходите, через Лиговский, — прокричал он таким тоном, будто мы партизаны, попавшие в засаду, пытаемся уйти от погони.
Какой, на хрен, Лиговский? Тут только снег, сосули (по выражению мадам губернатора) и тупик. Закурили.
— Ночевать-то нас пустят в дебошир-фильм?
Выручил нас пожилой кавказец. Он вышел из-за наших спин, молча открыл калитку, приложив электронный ключ, и вышел. Мы проскочили следом.
— Домой? – спросил я.
— Давай зайдем в этом магазин с одеждой из конопли, — сказала Юния.
— Иди, я покурю.
Она спустилась по ступенькам. Я закурил свою вонючку. Зуб болит? Болит, как же. И ветер заползает под штанины ледяными щупальцами. Тоска.
Юния вернулась быстро.
— Ну как там? – спросил я.
— Ничего, — ответила она. – Пойдём.
И мы пошли. Снова метро, трамвай. Зашли в магазин, купили поесть. К этому времени наступил вечер. Стемнело, и снег прекратился. Но веселее от этого не стало.
Дома Юния рассматривала диплом. Обычный лист формата а4, распечатанный на принтере. В рамке, да. «Вручается за любовь к неодушевленным предметам», — прочитал я. Мило.
— А это тебе.
Юния достала из сумки оранжевые треники.
— Из конопли? – закричал я радостно.
— Только не вздумай эти штаны курить.
— Вот ещё!
Я их тут же напялил. Стало тепло. Мягко. Уютно.
Красивые…
Кирилл Рябов