Неделю назад общее наступление захлебнулось на подступах к небольшой горной деревушке. На узком, прекрасно простреливаемом пространстве, замкнутом с двух сторон непроходимыми скалами, были грамотно оборудованы огневые точки противника. От авиации и артиллерии в виду особенностей сложного горного рельефа толку не было. Все дома имели связанные подземные туннели. Население деревушки по этническим признакам было полностью на стороне «сук». Двенадцать наших парней погибли перед этой чёртовой деревней, с полсотни отправились в тыл «зализывать» раны. Отцы-командиры сорвали глотки подымать пехоту под шквальным огнём в тупую атаку-пыром. Мы ненавидели каждый дом, каждый подвал, каждую будку с собакой в этом гиблом месте.
− Ну что, хулиганьё, пришло наше время! Получен приказ обойти эту срань господню несколькими мобильными группами, и ударить в тыл противника в момент очередной атаки основных сил, − наш «Батя» крепкий седой капитан, уже немного «под шафе».
− И эта честь, ЕСТЕСТВЕННО, принадлежит нам? − лыбится мой кореш Серёга «Тварь», белобрысая детина под два метра ростом и с косой саженей в плечах.
− Угадал! Общий сбор, бандиты!
Вторые сутки наша группа обходит позиции противника. Аккуратно движемся вдоль ущелья. Густой непроходимый лес и нескончаемый дождь, вот постоянные попутчики и проводники в тыл врага. Хочется сменить промокшее бельё, нормально пожрать горячей еды и от души опорожнить желудок в сияющий фаянсом унитаз, после заснуть на кровати, и что бы во сне обязательно приснилась голая женщина. Но для этого нужно сначала взять эту сраную деревню и вырезать всё население!
− Привал! Сорок минут на отдых. Ржавый и Тварь, в разведку.
− Батя, почему опять мы? – ноет Серёга.
− По кочану! Поводите носом впереди пару километров. Основная задача это посты и скрытые засады противника. Мы уже близко к цели. Приказ понятен?
− Так точно, – синхронно вскидываем руки к каскам.
− Выполнять, клоуны!
В правом ботинке хлюпает вода. Я иду первый, Тварь страхует позади метрах в пятнадцати. При всех своих габаритах Серёга умеет передвигаться тише всех и сливаться с местностью, за что собственно постоянно и «нарывается» на ответственные задания Бати и я «до кучи» с ним. Дождь плотной серой массой падает с неба. Никаких патрулей и засад «сук» впереди мы не обнаружили и поэтому радостные топаем к своим. Неожиданно впереди в метре от меня из-за куста вываливает одинокий автоматчик. Времени на «пеленание языка» нет, того и гляди пульнёт очередь в небо и «капец» нашей скрытой интриге. Нож в правой входит в сонную артерию случайного встречного, левой я сжимаю его рот.
− Тихо, тихо, тихо, − убаюкивая шепчу жертве, нежно подхватив, аккуратно кладу тело на землю лицом вниз. Сзади подоспел Тварь, он быстро рыщет в кустах в поисках попутчиков моего «голубчика».
− Одинокий, − констатирует Серёга – Осмотри его!
Сажусь на колени, переворачиваю тело.
− Что за!
Передо мной в позе оловянного солдатика с перерезанным горлом лежит «сука». И этот «сука» − я! Даже детский шрам от качелей над левой бровью. Встаю над трупом, наклоняюсь, хватаю его за плечи, тяну на себя, что бы лучше рассмотреть. Рыжие волосы, нос с горбинкой. Твою то мать, я убил сам себя! В голове что-то лопается и мозг изнутри обдаёт горячим паром. Картинка плывёт, теряю равновесие, падаю сверху на собственный труп, скатываюсь вбок. Не чувствую ни рук ни ног. Вижу, как голубое небо медленно меняет цвет на тёмно-багряное. Серые дождливые тучи исчезают, на их месте образуются два равных солнечных диска. Огромная зелёная пасть склоняется надо мной, и дыша мне в лицо, шепчет:
− Ржавый, ты что? Ну, как некстати!
Дальше отключаюсь.
− Батя, да что это такое! Был же пакт о не применении единого генетического материала! Суки, опять нарушают!
− Откуда такая уверенность, Тварь, что нарушают они, а не мы!
− И что же делать с ним?
−У тебя час времени. Не сможешь вернуть его в строй, сам почистишь!
Сознание медленно возвращается. Острая жгучая боль в правом ухе. Раскрываю глаза. Картинка реальности приходит постепенно. Бурое небо с двумя близнецами светилами. Кофейного цвета скалы вокруг. Вместо дождя пыльный ветер. Рядом лежит голое тело в одной лишь обуви с перерезанным горлом и странным оружием в руках. Надо мной стоят два ужасных монстра.
− О, Ржавый очнулся! – говорит ящероподобное существо белого цвета. На спине и груди у него костяной панцирь в лоснящихся кусках кожи. Один змеиный глаз-игла на оскаленной морде мигает мне. Зубастая в несколько рядов пасть расплывается в мерзкой улыбке. Змеиный раздвоенный язык хлещет по морде из стороны в сторону. На голове у ящера камуфляжная каска, на ней неровно выведено − «Тварь». Это сделал я, когда поначалу мы серьёзно повздорили с Серёгой, и я ночью маркером написал ему это ругательство, которое с моей лёгкой руки прилипло и стало боевым «погонялом», вплоть до радио-позывного. Ящер ростом под два метра, стоит на двух задних лапах, чуть опёршись на тяжёлый массивный хвост. Ноги его обуты в высокие военные ботинки. В коротких передних когтистых лапах он держит медную трубу с чёрным резиновым шлангом, уходящим за спину, где на подобии рюкзака висит красная металлическая бочка. Рядом с ним чуть ниже ростом стоит другой монстр. Его зелёное чешуйчатое тело испещрено рубцами и шрамами. На, вытянутой по-собачьи, роже расположены четыре глаза, двигающихся отдельно друг от друга. Голое тело опоясано кожаной офицерской портупеей. В длинных крабьих клешнях он держит извивающуюся чёрную змееподобную тварь. Крепко стоит на массивных ногах с коленями в обратную сторону, обутыми так же в военные ботинки. Хвоста нет, на затылке зияет чёрная дыра, сквозь которую иногда вылетает серый едкий дым.
− А с этим, что делать? – ящер «Тварь» кивает в сторону трупа.
− Подчисть!
Рептилия бряцает медной трубой, направляя жерло на распростёртое тело. Из дула псевдо огнемёта вырывается рой синих насекомых. Они облепляют тело врага и сжирают его полностью за несколько мгновений.
− Ржавый, на покури! – многоглазый достаёт из портупеи белую пачку. Вставляет сигарету мне в рот, щёлкает зажигалкой.
− Покури, братан! Поможет, − говорит ящерица.
Я делаю три глубокие затяжки, и меня выворачивает на изнанку. Блюю малиновым вареньем с кусками жёлтых извивающихся макаронин. Существа присаживаются рядом и по очереди пробуют на вкус блевотину.
− Хреново! Визуализатор сдох. И не просто сдох, но ещё и нервные окончания опалил напрочь, – шипит ящер.
− Бляди штабные, экономят на нормальных червях. Полудохлых опарышей вживляют. А если бы он во время боя спёкся! Будь я проклят, если и в этот раз это сойдёт им с рук! Тварь, займись им!
− Батя, это же Ржавый! Я с ним год вместе плечом к плечу. Он мне жизнь спас во время осады Северной Рагкхи, а я его «почистить» должен!
Тело Бати выгибается дугой, из дыры на затылке летят брызги маслянистой жидкости, он оскаливает пасть, зелёная слюна брызжет в лицо ящеру:
− А мне каково терять! Вы мне все как дети! Сынки! У меня каждый боец на счету. Кто с ним нянчится будит? А если его «суки» найдут, знаешь, что с ним сделают?
− Знаю, – понуро отвечает Тварь. Его кожа меняет цвет на бирюзовый, хамелеон.
− Вот и делай, − Батя сунул в когти ящера змею. Тварь дрожащими лапами прижал пасть змеи к моему виску, та извиваясь скалится.
− Подождите, а другого выбора нет? – мой голос звучит испуганно и не знакомо, на срыве.
Ящер отдёргивает пасть змеи от моего лица, она яростно шипит, пытаясь укусить меня за ухо. Звериная морда Бати нависает надо мной:
− Всё в твоих силах, Ржавенький! Главное, что бы твой человеческий мозг не спёкся от понимания реальности.
− Батя, дай шанс! Если не сдюжит, я сам его. Обещаю!
− Мило с твоей стороны, Тварь! – говорю я.
− Смотри, он крепкий! Ещё не спёкся, – скалится ящер.
− Попробовать можно. Но вероятность очень мала, − отвечает Батя задумчиво, покусывая извивающуюся змею.
− Попробуйте, − умоляю я.
Они садятся поудобнее подле меня. Ящер набирает пригоршню насекомых из бака, и начинает их смачно лузгать, протягивает мне, я брезгливо отворачиваюсь:
− Фу!
− А раньше тебе нравились!
− Так то же семечки были!
− Ага, они самые, − ржёт ящер, и меняет свой цвет на грязно зелёный.
Батя обвивает змею вокруг собственной шеи, закуривает.
− Это, мальчик, не твоя война. Твои войны отгремели пару десятков миллионов лет назад. За это время твоя отсталая цивилизация погибла. Планета изменилась, а войны теперь ведём мы. Воюем за выживание вида. «Суки» совсем другой вид, при тебе подобных существ не было. Сражаемся с переменным успехом уже несколько сот лет. Конфликт то затухает, то снова обостряется. Но мира никогда не будет, как и окончательной победы. Наши два вида взаимозависимы друг от друга. Разные мы, но связаны прочно.
Недавно наши археологи нашли ваше военное кладбище. Которое, в меру совершенно дикой случайности, сохранило генетический материал. Учёные смогли создать на его основе людей. Воскресшие оказались хорошими солдатами, преданными идеи, готовыми жертвовать собой, смелыми, жестокими и непоколебимыми в своих поступках. Настоящие звери! Для вашей мотивации при клонирование в мозг солдату вживляется червяк визуализатор, именно он создаёт для клонируемого параллельную действительность боевых действий из генетической памяти. Поэтому для тебя все мы виделись как соплеменники, как люди. Данный процесс весьма хрупок. После вживления визуализатора выживает лишь пол процента клонируемых.
− А как же мой клон оказался у сук?
− Это межвидовая война, у ней есть строгие правила. Если одна из сторон применяет новое неизвестное оружие, мы должны открыть его природу противнику. Если это оружие может коренным образом изменить ход войны, оно должно быть либо уничтожено, либо поделено между сторонами в равных пропорциях.
− Зачем?
− Я уже говорил, наши виды взаимозависимы. Это соэволюция! Мы не можем окончательно разгромить противника, уничтожить его, так как сразу погибнем сами. Эфирная взаимозависимость. Поэтому вражда будет длиться вечно. Но есть мракобесы на гражданке в наших колониях, которые берут под сомнение причины борьбы, её цели. Вот ты в своём мире за что воевал?
− Сначала за что то, уже и не помню за что, а потом по инерции. А дальше цель уже была не нужна.
− Странные вы животные! Внешне отвратительные, но настойчивые и упорные в собственной жестокости. Мы так не можем, для нас очень важна мотивация, полная уверенность в безгрешности наших идей. Вот теперь, когда ты знаешь всю правду, что скажешь?
− Я готов продолжать, Батя. Обещаю, что привыкну.
− И тебя ничего не гложет? Война ведь не твоя!
− Это нормально, я давно воюю по привычке. Только одна просьба.
− Какая?
− Мне нужны трусы. Не могу я так воевать, помахивая членом на бегу.
Уже позже полного уничтожения базы сук, в которой погиб Батя, было долгое общение с учёными и военными. Я возглавил программу отказа от вживления червей визуализаторов в клонируемых человеко-солдат. Теперь по обе стороны воюет много одетых людей. Мы придали этому межвидовому конфликту новые силы. Добавили пламени в ненависть с обоих сторон. И возможно, скоро два враждующих между собой вида поймут, что открыли ящик Пандоры, и возродили третий более сильный и жестокий вид.
Поймут, но будет уже поздно.
JdR 2015г.