Это разговор с талантливым писателем Кириллом Рябовым.
JdR: Мне всегда интересно: Что и кого читаешь? Что «трогает» в данный момент? И кого любишь больше всего. Читая тебя можно предположить — Буковски?
КР: Сейчас я мало читаю художественной литературы. В основном читаю книги из серии ЖЗЛ. Очень понравились книги о Чайковском, Чехове, Иване Грозном, Льве Гумилеве. И на очереди ещё десятка два биографий. Список любимых писателей очень большой. Раз уж ты спросил о Буковски, то и он, конечно, есть в этом списке. Но тут такая штука. На самом деле Буковски я прочитал первый раз довольно поздно, мне уже было лет двадцать пять. Мои знакомые твердили, что я обязательно должен его почитать, но я почему-то думал, что Буковски это автор романа «Коллекционер», путал его с Фаулзом, и был уверен, что он пишет какую-то напыщенную, переполненную метафорами скукоту. Но потом все-таки купил книжку. Кажется, это был сборник «Юг без признаков Севера». Конечно, мне очень понравилось. Это было очень близко тому, что я сам переживал и писал в тот момент.
JdR: «Сжигатель трупов» твоя первая книга? Я знаю, ты много печатался в журналах. Расскажи о работе над книгой. По какому принципу отбирал рассказы? Как работалось с редактором?
КР: Это третья книга. В 2008 «Дебют» выпустил мне небольшой сборник под названием «Стрельба из настоящего оружия». В 2010 в Санкт-Петербурге фонд «Дорога жизни» выпустил ещё один сборник под названием «Избранное», хотя он должен был называться «Воинствующий пацифист». Но с той книгой возникло несколько недоразумений. Кроме названия вылетела половина рассказов, которые я подготовил. Не говоря уж о том, что в книжке подчистили многие места, видимо, по цензурным соображениям. В 2012 Евгений Алехин предложил мне выпустить в издательстве «Ил-music» новый сборник прозы. Принцип был такой: книжка должна состоять из трех частей, в которых представлены три направления моего творчества. Мне кажется, получилось очень хорошо. Меня никто особо не ограничивал, не загонял в какие-то рамки. В принципе, работалось прекрасно. Я доволен результатом.
JdR: Работаешь с постоянными редакторами-корректорами? Не возникали проблемы наличия не нормативной лексики? Часто слышишь «не формат»?
КР: Нет, постоянного редактора-корректора у меня нет. Проблемы с ненормативной лексикой возникли, когда выходила вторая книжка, то самое «Избранное». Причем вычистили не только мои маты, но и, например, цитату из Хармса. Получилась какая-то несуразица. В журналах, само собой, тоже просили убрать маты. Но хорошо, когда просили. Один идиот из какого-то латвийского журнала мало того, что выкинул целые куски текста, ещё и дописал их самостоятельно. Я об этом узнал, только когда увидел журнал.
Думаю, теперь, когда приняли закон о запрете нецензурной лексики в СМИ, проблем только прибавится. Но, должен сказать, что в книжке «Сжигатель трупов» всё на своём месте, никто не требовал ничего убрать.
JdR: Часто встречаю тебя на самиздатовских сайтах, но никогда не видел на так называемых контр — культурных. Почему?
КР: Если честно, я плохо представляю, что такое «контркультура». Думаю, это слово — просто выдумка литературных критиков. Я себя не отношу к «контркультурщикам». Про «не формат» ничего не слышал. Может, где-то и есть мои рассказы. Дело в том, что их иногда воруют и выкладывают на разных сайтах под другими именами.
JdR: Удается ли тебе жить-зарабатывать на литературе?
КР: Конечно, прожить на одни только литературные заработки невозможно. Думаю, в России вообще нет писателей, которые жили бы на одни только гонорары. У каждого есть какая-то побочная профессия. Все стараются заработать на стороне.
JdR: Давай о современных писателях. Кто? Отечественные, иностранные?
КР: Я даже не знаю, кого назвать из современных писателей. Мне нравится Михаил Елизаров. В основном за его роман «Библиотекарь». Из иностранных. Тут я, может быть, кого-то удивлю. Мне очень нравится Стивен Кинг. По-моему, отличный писатель. Я вообще люблю читать так называемую массовую литературу.
JdR: Паланик последний роман продаётся в ОКЕЙ. Это признание.
КР: Вот, кстати, Паланик мне тоже нравится. Забыл сказать.
JdR: Ирвин Уэлш?
КР: Не сказал бы, что нравится. Я читал несколько его книг. «На игле», само собой, ещё что-то. Но это было довольно давно. Я уже плохо помню, о чем там шла речь.
JdR: У русских авторов особое место в мировой литературе? Либо это прикрытый снобизм откровенной скуки?
КР: У русских авторов классической литературы — безусловно особое место в мировой литературе.
Не соглашусь, что это прикрытый снобизм откровенной скуки. Разве, Чехов скучный? Или Достоевский? Ну, для кого-то Достоевский, может, и скучный. Но уж точно не для меня.
JdR: В чём на твой взгляд отличие «массовой» литературы от «книг не для всех»? Ты с какой стороны себя видишь?
КР: Честно говоря, я даже не знаю, что такое «книги не для всех». Это дело вкуса и интереса. Ну, и где-то уровня образования. Вернее даже самообразования. Я себя вижу где-то посередине. Это сложный вопрос на самом деле. Для серьезного, скучного и долгого обсуждения.
JdR: Кстати, третья книга, а как шли продажи двух предыдущих?
КР: Первая книга, по-моему, разошлась достаточно быстро. У меня самого только один экземпляр остался. Да и вторая, вроде бы, была довольно успешной в плане продвижения.
JdR: Ты «пишешь прямо в интернет» или используешь сеть как дополнительное продвижение?
КР: В первую очередь я пишу для себя. Бумажные издания для меня важнее, чем интернет. Хотя парадокс в том, что в интернете можно найти гораздо большее количество читателей. В принципе, большинство моих читателей, они из интернета как раз.
JdR: Никогда не думал, что сам сюжет в отечественной литературе не важен? У нас больше копания внутри себя, либо игры словами. Сюжетная линия самая сильная у Пушкина, Гоголя, а дальше размывается.
КР: Я бы ещё Чехова вспомнил. Пожалуй, ты прав. Для русской литературы важнее идея, образ, сюжет служит лишь подспорьем. Хотя в современной отечественной литературе, по-моему, наблюдается не хилый дефицит и с тем и с другим.
JdR: Что или кто подтвердил в тебе уверенность в своих писательских силах? Как это было?
КР: Да я даже не знаю. Что утвердило? Ну, скорей всего, — отзывы читателей. Когда незнакомые люди присылают письма, благодарят. Правда, была одна история несколько лет назад. Какой-то хакер угнал мой почтовый ящик. Дня через три на мой новый ящик приходит письмо от этого человека. Он пишет, что прочитал мои рассказы (они там были в письмах, я их сам себе отправлял, чтобы сохранились, если компьютер помрет вдруг) и решил вернуть мне мою почту. И много всяких пожеланий и советов, как не лохануться в будущем. Это, конечно, было очень круто.
JdR: Как думаешь — Питер накладывает свой отпечаток? Есть ли акцент ленинградского писательства? Ты на себе его влияние?
КР: Мне кажется, географическое местоположение не имеет значения. Хотя… Я вот написал серию рассказов о ленинградской блокаде. Не знаю, стал бы я их писать, если бы жил в каком-то другом городе. Так что, возможно, какое-то влияние есть.
JdR: А с троллингом встречался или всегда всё всем нравиться и идиоты проходят стороной?
КР: Нет, конечно, не всем всё нравится, и это нормально. Но и откровенный троллинг миновал меня. Всё ещё впереди, хехе.
JdR: Кстати откуда такое погружение в тему с рассказами про блокаду?
КР: Пару лет назад я решил попробовать написать об этом рассказ, о блокаде. Мне кажется, получилось недурно. Это был рассказ «Птица-жизнь». Но потом я почувствовал, что для меня эта тема не закрыта. В течение времени написал ещё десять с чем-то.
JdR: Не пытался их издать отдельно?
КР: Обязательно попытаюсь как-то издать их отдельно. Дело в том, что сборник ещё не дописан. Я думаю, будет ещё несколько рассказов.
И возможно, небольшая повесть.
JdR: Не в обиду, но по моему это лучшие вещи у тебя. ИМХО.
КР: Спасибо. Ну, может быть, так и есть. Спорить не буду. Хорошо даже, если так. Для меня эти очень рассказы важны. Есть ощущение, что сделал действительно что-то серьезное.
JdR: Как думаешь, сейчас сложнее стать писателем. Выйти из авторов и графоманов? Я так понимаю, на твои плечи падает и «продвижение себя».
КР: Видишь ли, сейчас такое время, когда любой может назвать себя писателем. Само это понятие сильно девальвировалось, превратилось в карикатуру. Можно написать пост в бложик, и у тебя уже есть шанс попасть на встречу к Медведеву. Я к сожалению не умею пиариться. А может, это и хорошо. Слишком много дутых персонажей вокруг. Не хотелось бы быть одним из них. Извини уж за такую сварливость.
JdR: А мне ответ понравился, но знаешь, есть ещё некая проституция под издательство, под редактора, под некий «тренд». Тебе говорят вот убери вот то, добавь крови/соплей/мистики и мы тебя напечатаем…
КР: Нет. Я с таким не сталкивался. Но может это потому, что имел дело только с независимыми издательствами.
Если говорить о работе с Ил-muzic, которое выпустило «Сжигателя», то там работа протекала просто замечательно. У нас было полное согласие и понимание. От кого независимы? Мне кажется, это такой антикапитализм, в каком-то смысле, когда жажда наживы не то что уходит на дальний план, а её вообще нет.
JdR: Не считаешь, что в у нас присутствует некий монопольный сговор крупных издательств. Они держат рынок объёмами и методами реализации (сетевые магазины) — не дают выйти новым авторам, потому как старые ещё не надоели до конца. В этом особенности российской действительности, а нем в глубокой депрессии российской прозы.
Если ты пишешь на английском — ты имеешь более широкий рынок (тьфу закончили рынком), у тебя больше возможности найти читателя и следовательно издателя.
КР: Соглашусь. Но тут тогда уж речь не о депрессии прозы, а о издательских делах. Так-то хороших писателей много. Просто их никто не знает. И возможностей у них мало.
JdR: Те же «инет» издательства — «Амазон» — пример «Бей в точку» Дж Бейзела приобретено на интернет аукционе за 1млн. Я вовсе не о деньгах, пойми. Х. с ними. но благодаря этому Бейзел напечатан даже в России.
КР: Кстати, с инет-издательствами интересная ситуация. Думаю, что на Западе за ними будущее. Но у России, как всегда свой путь. Скорбный и фантасмогоричный.
Но многие ли его знают в России?
JdR: Кирилл, расскажи подробнее о людях повлиявших на тебя и твоё творчество?
КР: Если и повлияли, то не какие-то люди. Скорее, повлияли события в стране и в мире, явления в искусстве — музыка, кино, книги, изобразительное искусство. Всё это копилось, формировало взгляды. Собственно, данный процесс происходит постоянно, каждую минуту.
Много разных событий, которые происходят постоянно. Достаточно выйти на улицу и внимательно посмотреть вокруг себя. Всё время что-то происходит. Плохое и хорошее.
Если говорить о музыке и кино, это будет огромный список. Я боюсь, что не смогу даже всё вспомнить. В музыке от классики (Чайковский, Бах, Брукнер, Вивальди, Прокофьев, Шостакович, Малер) до… я не знаю даже… психоделика, пост-панк, краст, хардкор-панк, рэпкор. Десятки, если не сотни, разных исполнителей в этих и других жанрах. Та же история и с кино. Есть много фильмов, которые просто переворачивают сознание. Например, фильмы Германа. Я, кстати, очень жду, когда выйдет его последний фильм. Но и не только, конечно, фильмы Германа, Бергмана или Куросавы.Тут и Тарантино, и Нолан, и даже Балабанов, фильмы которого мне очень интересны. Всего не перечислить.
JdR: Часто встречаю фразы о том, что в каждом писателе таится червь себялюбия и эксгибиционизма. Ты своего чувствуешь?
КР: Я вообще думаю, что у любого писателя, самый его любимый писатель — он сам. Ну правда, только собственную писанину знаешь лучше всего, трясешься над ней, хихикаешь, пускаешь слюни и т.д. Только собственная писанина и волнует больше всего. Кто бы, что не говорил. И это абсолютно нормально. Я, наверное, исключением не являюсь.
JdR: Мухи дохнут от моей пресной назойливости и от твоей размеренной вдумчивости. Ты правда такой «положительный и рассудительный». Либо я херовый интервьюер, либо ты продуман до запятой.
КР: Ну, х. знает))) Отвечаю не особо задумываясь))
JdR: Краткий ЖЗЛ «Кирилл Рябов» накидай?
КР: Кратко, говоришь? Тут почему-то хочется ответить в традициях пролетарских писателей. Родился я в Ленинграде, в простой и очень небогатой семье. Роддом, в котором я появился на свет был в аварийном здании, его расселяли. Там уже почти никого не осталось. Маму тоже хотели перевезти, но не успели. Когда она начала рожать, в соседнем помещении вдруг рухнул потолок и стала разваливаться стена. Потом я жил в коммуналке, смотрел, как соседи каждый день замышляют убийство друг друга. В соседней комнате жила дама не очень тяжелого поведения. Я иногда ходил к ней в комнату, прятался и подглядывал, как она пьёт портвейн с ухажерами. У одного помнится даже стащил паспорт. Потом наше семейство переехало на окраину, в спальный район. Это было настоящее гетто. В девяностые там милиция вообще не появлялась, а если и появлялась, только для того, чтобы оформить очередной труп в кустах. Напротив дома был большой пустырь, туда очень любили приезжать бандиты и постреливать друг в друга. Происходило это обычно по ночам. К стрельбе и воплям все привыкли. Помню, как-то там застрелили одного братка, и он лежал, наверное, дня три. Я все время подходил к окну и смотрел: Увезли или нет? В школе мне не нравилось. Там постоянно стоял жуткий холод. Как-то у учительницы литературы случился голодный обморок.
Учиться приходилось по советским ещё учебникам. Учителя говорили: «Вы должны все, что там написано выучить, но знайте, что всё это враньё и пропаганда. А Ленин, портрет которого у вас в учебниках, был подонок и людоед».
Потом я вырос, учился там и сям, бросал, работал тоже, где попало. Начал на заводе, а потом и глазом не успел моргнуть, как оказался в одном частном борделе. И при этом одновременно работал вохровцем. Такие вот кренделя.
JdR: Правильно ли я понимаю, что вышло три книги рассказов? А формы побольше?
КР: Пока только рассказы опубликованы.
JdR: У тебя много алкоголя а рассказах, часто практикуешь?)
КР: Раньше практиковал всю дорогу, теперь пореже, конечно. Стараюсь соответствовать возрасту.
JdR: Получается соответствовать?
КР: Иногда получается. Иногда нет.
JdR: Когда незнакомые люди спрашивают: «Кто ты?». Говоришь ли — «Писатель».
КР: Нет, ты что. Я же не сумасшедший говорить незнакомым людям, что я писатель.
JdR: Как ты пишешь? Кропотливо ежедневно не менее ХХ листов или как придёт? Дж Керуак заставлял себя писать не менее 10 листов в день — утверждая, что талант дело наживное. Согласен?
КР: Могу только позавидовать Керуаку, хоть он и умер. С другой стороны, если писанина превратится в изнурительный труд, я её заброшу в тот же день.
JdR: Что кроме «писанины» ещё заводит?
КР: С этим ничто не сравнится. Это лучше, чем секс.
JdR: Ржу!
КР: Это правда.
JdR: Эрекции нет в момент написания?
КР: Нет, эрекции не бывает вроде. Не настолько я чокнутый. Может, и жаль.
JdR: За футбол болеешь?
КР: Да. Очень люблю и футбол и хоккей. Стараюсь посмотреть всё, что можно. Болею, конечно, за Зенит и за СКА, поскольку родился и живу в Петербурге.
JdR: Путь писателя часто путь одиночества. Принимаешь?
КР: Пожалуй, ты прав. да что там, так и есть.
JdR: Бывает ли у тебя так: любимый писатель, но ты опасаешься читать его свежие книги. А вдруг не сможет повторить, не сможет снова так открыться, как это делал в голодное время собственного протеста?
КР: Нет, никогда такого не было. Всегда с нетерпением жду новых книг интересных мне писателей. Бывает, что разочаровываюсь. Но всегда утешает мысль, что следующая книга будет гораздо лучше.
JdR: Ты признаёшь у себя наличие таланта? Не давит?
КР: Слушай, это такой вопрос… Ну, как если бы ты спросил размер моего прибора, а я бы поднял назидательно указательный палец вверх и изрёк: «И ещё он очень изящный, заметь». Как-то так. Разве можно об этом всерьёз говорить?!
JdR: Но ведь наличие у себя «прибора» сознаешь.
КР: Сложно отрицать. Он бед может доставить похлеще, чем талант.
JdR: Соглашусь, веселее когда они вместе.
КР: Можно вспомнить роман Буковски «Женщины».
JdR: Буковский сам, как «талантливый прибор»..
КР: И Буковски талантливый и прибор его талантливый. У него там как-будто между ног болтался такой маленький живой Буковски в дополнение к основному
JdR: Думаю, они часто спорили друг с другом..
КР: Ага, и старик его начинал душить. Когда не мог успокоить.
JdR: Дочитываю «Сжигателя». Вопрос про «Чистилище» — откуда такое погружение в материал?
КР: Мне важнее было погрузиться в атмосферу. Это же не исторические рассказы, с какими-то известными фактами и т.д. Просто хотелось написать об обычных людях, хороших и плохих, которые вдруг очутились посреди этого ужаса.
JdR: В старые советские времена была самиздатовская книжка — воспоминания участника санитарно-похоронной команды. Очень пересекается текст.
КР: Я про такую книжку первый раз слышу. Но было бы очень интересно почитать. Только наверное достать её сейчас невозможно.
JdR: Были ли отзывы от блокадников? Что они сказали?
КР: Отзывов блокадников я не слышал. Но мне было так же важно услышать отзывы молодых людей, которые даже не знали, что тогда происходило (ну, знали, конечно, но очень поверхностно), и которых это задело, не оставило равнодушным.
JdR: Тебе не кажется что «Сжигателе» среди трёх частей присутствует некий диссонанс?
КР: Как говорил любимый мной Чайковский: диссонанс — величайшая сила. Так что меня это ничуть не смущает. И потом, была ведь первоначальная идея показать разные направления в творчестве.
JdR: У тебя есть библиотека? книг, музыки, фильмов — исключительно своё, что всегда будет рядом?
КР: Есть немного. Но я к этому отношусь без фетишизма.
JdR: Так и знал, что ты «сольёшься» с вопроса о библиотеке! Но ты ответь! на своём примере — есть некоторые вещи которые всегда буду держать ближе к сердцу. Не факт что они всегда под рукой, но в голове всегда.
КР: Я не слился, просто слишком материально воспринял вопрос. Проза Шаламова, Достоевского, Платонова, Чехова, «Почтамт» Буковски, «Сексус» Генри Миллер, «Старуха» Хармса, «Удушье» Паланика, стихи Бориса Рыжего, фильмы «Таксист», «Мой друг Иван Лапшин», «Седьмая печать», из музыки «Щелкунчик» и пятая симфония Чайковского, третья и девятая Брукнера, «Гражданская Оборона»… Я, наверняка, как всегда что-то забыл.
JdR: Кстати про «Гражданку» вопрос! Тебя не коробитает некая нестабильность Летова — то он с коммунизмом боролся, то стал петь на коричнево-красных сборах. Возможно главное тут –«Лишь бы не нравится вам»?
КР: Ну, он же по сути был анархистом, причем в исконном бакунинско-кропоткинском понимании. тут главное — борьба с системой. а он, наверное, считал, что система всегда одна, только обертки разные. и потом, он был молод. а как известно, кто в молодости не был радикалом, у того нет сердца( вроде бы черчиль сказал) мне кажется, «лишь бы не нравится вам» — это не его история.
JdR: Хз мне его перемены были обидны.
Джело Биафра били старые поклонники «Dead Kennedys», за то что он предал старые идеалы. Генри Роллинз ведёт тупые викторины на ТВ, забыв про «Black Flag». Возможно это старость?
КР: Наверное, старость. В продолжение тогог черчилевского изречение: «а кто в старости не стал консерватором, у того нет мозгов».
JdR: Как тебе «Фашизм» используемый в качестве кича, протеста?
КР: Понимаешь, в современном мире такой «протест» — это просто глупо и смешно выглядит. Да и не протест это вовсе. А обычный эпатаж. В 70-е это, наверное, действительно было, как удар по яйцам. Хотя мне такие дела не очень симпатичны. Так же как не очень симпатичен художник сожравший какашку, ради эпатажа.
JdR: Я вынужден признать, что иссяк в вопросах. Надо признать, у тебя очень грамотный и интеллигентный язык. Совершенно неожиданно для меня! Подытожь беседу..
КР: Ты что, разочарован этим?)))
JdR: Я разочарован скудностью своей как собеседника, а вот правильностью твоей речи приятно удивлен. Сам то живу и пишу с ошибками.
JdR: Подведи ИТОГ.
КР: Вот на этом вся моя правильность и интеллигентность речи вылетает, как дым в трубу)))
JdR: Тогда будим считать разговор не оконченным, а временно прерванным.
2013г.