Мертвец

Арсений скинул треники и натянул джинсы. Затем положил в карман несколько банкнот и огляделся.
— Где мои башмаки?
— Башмаки? – спросила жена. – А ты куда намылился?
— Важная встреча, — сказал Арсений.
— Важная встреча?
— Ты так и будешь за мной повторять? Где башмаки?
Катя недовольно сморщила губы, от чего рот стал похож на кошачью жопу.
— Твои башмаки я спрятала. Ты никуда не пойдёшь.
— Как это? – удивился Арсений. Вернее, сделал вид. Последние десять лет он уже ничему не удивлялся.
— Я же просила тебя вымыть окна и повесить занавески. Завтра приезжает мама.
— Ебать!
— Что ты сказал?
— Я говорю, что сделаю это вечером.
— Вечером ты уже будешь пьяный, как сарделька.
— Как кто?
— Как сарделька.
Он открыл шкаф и стал рыться в ящиках для обуви. Башмаков не было. Катя спрятала всё. И даже кирзачи, в которых он копал картошку.
— Чёрт, твою мать! Где мои штиблеты?
— Вымоешь окна, и мы это обсудим.
— А занавески вешать?
— И занавески, разумеется.
Она стояла над ним, как надгробный памятник его счастливой семейной жизни. Дряблая, нелепая, злая. Под глазами мешки. Волосы, как пакля. Господи, где были мои глаза? – подумал он. С этой мыслью он засыпал и просыпался последние десять лет.
Арсений выкинул из шкафа весь хлам, но из обуви нашёл только драный зимний ботинок, с засохшей какашкой на подошве.
— Да куда ты всё дела? – закричал он.
— Окна и занавески, — сказала Катя.
Некоторое время он молчал, обдумывая ситуацию.
— Знаешь что, мне плевать! Я и так пойду.
Он надел куртку и вышел из квартиры в носках.

Витя ждал его на скамейке во дворе. Небритый и опухший. Он пил. Не просыхал последние полторы недели. На работе в больнице не появлялся. Но там никому бы и в голову не пришло его выгнать. Витя был лучшим хирургом в городе.
— Пошли, — сказал на ходу Арсений.
Они вышли со двора и двинулись по проспекту.
— Что за вид? – спросил Витя, покосившись на ноги приятеля.
— Ерунда, — отмахнулся Арсений.
— Ты сошёл с ума?
— Все мы сошли с ума.
Они свернули в рюмочную. Арсений заказал на двоих четыреста грамм водки. Для начала.
— К нам недавно в реанимацию привезли чувака, — сказал Витя, махнув сотку. – Со свернутой шеей. Пытался отсосать у себя. Плакал, что не дотянулся всего сантиметр. Теперь только рот и шевелится.
— Ишь ты! – сказал Арсений.
— Точно, старина. На самом деле, это не так уж сложно. Главное – тренировка. А он сдуру решил без подготовки. Да ещё с таким брюхом.
— Неужели не смог найти кого-нибудь? Сейчас и за сто рублей можно снять шалаву. А то и за пятьдесят.
— Есть такие хронические неудачники, которые и за пятьдесят тысяч никого не смогут отыметь.
Арсений вздохнул. Он бы и за двести тысяч никого не отымел. Лень, бытовуха, рутина, пьянство, вечные скандалы превратили его в растение. Он давно ко всему охладел. Правда, время от времени внутри что-то просыпалось. Словно холодок пробегал по пищеводу, когда вдруг (не так уж и часто) на горизонте появлялась приличная срака. И это давало надежду, что он ещё не умер окончательно.
Витя махнул вторую.
— Я без ума от неё.
— От водки?
— Нет. От неё.
Он показал глазами на барную стойку. Арсений оглянулся. Толстуха средних лет в синем переднике как раз разливала в пластмассовые стаканчики портвейн для двух забулдыг.
— От неё? – повторил Арсений.
— Точно.
— Она же крокодил. Вылитая моя жена.
— Ты ничего не понимаешь. В ней есть жизнь. Я же врач. Я много повидал. Сразу вижу, в ком есть жизнь. В ней есть. Внешность обманчива, старина.
— А во мне есть жизнь? – спросил Арсений.
Витя сменил тему.
— Всё время хочу прийти сюда в нормальном виде и познакомиться с ней. Но появляюсь, только когда пью. Не знаю, что и делать.
Они быстро выпили водку. Витя заметно окосел, но пока держался.
— Возьми ещё.
Арсений подошёл к стойке. Толстуха вопросительно на него посмотрела. Лицо как тесто. А на голове… Господи, да это же парик! На переднике был прицеплен бейджик, и Арсений смог прочитать её имя. Зоя.
— Четыреста грамм водки, пожалуйста, — сказал он.
Она взяла мерный стакан и налила в него водку. Арсений расплатился.
— А где ваши ботинки? – спросила неожиданно Зоя.
Он посмотрел вниз.
— Что? Ах, чёрт. Даже не знаю, что и сказать…
Вернувшись за столик, он наклонился к красному уху приятеля.
— Ты уверен?
— В чём? – спросил он, приоткрыв глаза.
— Что она живая?
— Поверь.
Они допили водку, и Витя начал сползать под стол. Арсений вывел его на улицу.
— Дойдёшь домой?
— Да ну его к свинячей матери!
Неожиданно он оттолкнулся и побежал. Упал. Поднялся и побежал дальше. Арсений вернулся назад, за их столик. Внутри никого уже не было.
— Мы скоро закрываемся, — сказала Зоя. – Через пятнадцать минут.
— Налейте мне хорошего вина. Самого лучшего.
Прозвучало немного нелепо. Всё равно, что в киоске с шавермой попросить фуа-гра. Тем не менее, Зоя достала какую-то бутылку и мерный стакан.
— Сколько?
— Двести грамм, чёрт подери!
Он подошёл к стойке, взял стакан и сделал большущий глоток. Будто керосина хватил. Арсений закашлялся. Бурая жижа брызнула во все стороны.
— Ой, — сказала Зоя. – Подождите-ка…
Она перегнулась через стойку и стала вытирать салфеткой его подбородок и грудь.
— Я люблю тебя, — сказал Арсений.
— Что?
Он схватил её за титьку.
— Ой!
— Господи, спаси меня! – сказал он.
Зоя дёрнулась. Арсений неуклюже перемахнул через стойку, обнял толстые плечи и повалил Зою на пол. Она не сопротивлялась. Смотрела на него удивлённо своими рыбьими глазами. Он поцеловал её, потом ещё раз. Запихал в рот язык. Она икнула. Арсений задрал ей передник и подол юбки, нащупал ткань трусиков и дёрнул, что было сил. Пальцы уткнулись в нечто мохнатое, мокрое и горячее.
— Милый, — прошептала она.
— Я тоже хочу жить! – сказал Арсений громко и отчётливо.
— Давай же дурачок, ты что?
Сопя, он стянул до колен штаны, трусы и вывалил пенис. Он был как мёртвая жаба. Никакого намёка на жизнь. Зоя закатила глаза. Арсений пытался запихать вялый член в её вагину, но ничего не получилось.
— Восемь лет ждала, — прошептала Зоя. – Хоть бы одна сволочь посмотрела…
Он тыкался, как слепой щенок, но член всё больше увядал и скукоживался. Зоя подняла голову.
— Ну что ты? Что?
Арсений слез, уселся на пол и заплакал. Он слышал, как Зоя поправляет одежду, вытирает со стойки разбрызганное вино, убирает бутылки.
— Заведение закрыто, — сказала Зоя спустя время.
Он поднял на неё заплаканные глаза.
— Прости.
— Если вы не уйдёте, я вызову милицию.
Арсений подтянул штаны и вышел на улицу. За спиной тут же щёлкнула дверная задвижка. Вокруг уже стемнело. Он прошёл по проспекту в обратном направлении и свернул во двор. В окнах его квартиры горел свет. Стёкла мутные. Занавесок нет и в помине. Он спустил штаны и лёг на скамейку. Выдохнул и скрутился в бараний рог. Ноги оказались на уровне ушей. Неплохо. И без единой тренировки. Мокрый пенис упал ему на грудь. Так, ещё одна попытка. Он ухватился за полужопия и рванулся вперед, что было сил. Не хватало пары сантиметров. А теперь, нырок. Наклонив голову, он дёрнулся, будто матёрый волк, попавший в капкан, раскрыв рот и высунув язык как можно сильнее. Кххуууээээ. Треск шейных позвонков лишь на мгновение опередил пронзительную боль. Арсений попытался выпрямиться, но тело не слушалось и сознание угасало. Он свалился на землю, с вывернутой шеей, дыша как недорезанная овца. Кажется, в этот момент к окну подошла его жена.

11 (2)

Кирилл Рябов